И пахнет ландышами. Папа пахнет табаком. Он почти все время слушает магнитофон и, слушая, ходит из угла в угол, рассыпает пепел по комнате. Мама ругается.

Последнее слово – за ним. Вот если он говорит: «А ну, немедленно спать!» и гасит свет – тут уже ничего не поделаешь: надо ложиться. А они еще долго сидят в кухне с тетей Зоей и говорят достаточно громко.

Ника не любит Зойку. Та все время пытается ущипнуть ее и хохочет – ей кажется это очень остроумным. Ника делает вид, что это ей нравится. Хотя совсем не нравится! Иногда представляет, как сама щиплет ее в ответ. Интересно, засмеется ли при этом Зойка?

…Сегодня она укладывается довольно быстро. Чем быстрее пройдет ночь, тем скорее наступит утро. А утром праздник: они с Яриком и его родителями едут на дачу! Дача за городом – маленький домик на две комнаты и сад. Если ночи теплые, папа Ярика вешает два гамака среди деревьев, а мама заворачивает детей в теплые одеяла, и они качаются в них среди листьев и звезд, как два кокона. Единственное место, где сон не кажется ей таким страшным.

…Утром луч щекочет ее щеки, как Дымка, которая любит укладываться у нее в изголовье. Но луч просыпается раньше кошки. Раньше мамы. Но и мама уже встала и так же щекочет ее, как луч и Дымка.

– Вставай завтракать, а то мне уже пора выходить, – шепчет она. – Сегодня я весь день занята в театре. Возьмешь ключ. И тихо: Зоя еще спит. И папу не разбуди!

Просыпается она легко. Летом у нее много дел. Особенно сегодня!

Она пьет чай с бутербродом и даже подпрыгивает на стуле – так хочется поскорее попасть на дачу! Она подождет Ярика во дворе. Потом они сядут в машину. Если бы у нее была машина или хотя бы велосипед, она бы, наверное, поехала куда глаза глядят, чтобы самой увидеть и услышать, что происходит за пределами двора и города.

Мама вешает ей на шею веревку с ключом, и они очень тихо выходят во двор.

Мама машет рукой, потом на всякий случай грозит пальцем: мол, смотри мне! – и исчезает в арке.

Во дворе тихо. Чирикают птички. Потом их не будет слышно. Но сейчас они чирикают, вызывают солнце.

Она садится на скамейку и смотрит на Яриковы окна: вставай, соня, я уже здесь!

Возле подъезда стоят синие «Жигули». Вчера вечером они с Яриком усердно протирали окна, по-хозяйски пинали ногами тугие шины, и все им завидовали.

Она смотрит на окна и не выдерживает – берет камень. Она же самый меткий стрелок во дворе, поэтому сразу попадает в окно. И сразу из него выглядывает лохматая голова Ярика. Он показывает тарелку: мол, сейчас доем и выйду! Она важно кивает. Из-за его спины выглядывает и его мама, улыбается и тоже кивает.

Минут через пять Ярик выбегает из подъезда с двумя персиками в руках. Один – для нее! Они несутся на турник – вчера отрабатывали на нем «солнышко». То есть раскачиваешься так, чтобы сделать полный оборот. Ничего из этого пока что не выходит. Ярик говорит, что еще надо хорошенько подкачать мышцы.

Они щупают руки друг друга каждые десять минут, – кажется, что за день они становятся как железные.

Но на следующий день сдуваются, как воздушные шарики, и руки болят. Но несмотря на это чуть выше локтя все равно нарастают смешные горбики: рука худенькая, а горбики надуваются и напоминают удава, проглотившего кролика. Тетя Нина, соседка с первого этажа, говорит, что это глупое занятие для девочки, только фигуру портит. Вот, наверное, она ничем не портила свою фигуру, поэтому сейчас ходит такая круглая, как шар.

Потом они едят персики на верхней перекладине пожарной лестницы. Оттуда можно увидеть – совсем чуть-чуть, буквально краем правого глаза! – то, что происходит в комнате Марты и Стасика.

Видно край большого зеркала, стоящего в углу справа от окна. Однажды в нем отразилось, как они целуются…

Тогда Марта как раз примеряла новые сережки – большие красные кольца, а Стасик подошел к ней со спины – Ника видела только одну его руку на плече Марты и то, как она повернула лицо…

Она никому об этом не рассказала.

Марту во дворе не любят.

Она встречалась с Колей, сыном тети Нины. Потом его забрали в армию, куда-то очень далеко, а Марта вышла замуж за Стасика.

Гуляли тогда всем двором, и только тетя Нина всячески обижала невесту, называла вертихвосткой.

А ей, Нике, нравятся и Стасик, и Коля. Стасик взрослый и красивый, ходит во всем модном. А Коля – просто смешной, всегда любил возиться с ними, как ребенок, помогал строить шалаш за домом.

На свадьбе она видела, как Марта немножко поплакала. Наверное, вспомнила Колю, а потом – танцевала со всеми. Даже с дядей Петром-барахлом, даже с дядей Ваней-встань-с-диваня и с Нахал Нахалычем тоже. Весь двор был усеян конфетами и монетками – еле до вечера собрали. Весело было…

«Когда вырасту, – думает Ника, – никогда не забуду этот двор! Стану богатой, всем буду покупать конфеты – до старости. Буду варить большую кастрюлю борща и выносить на этот деревянный стол, накрывать его белой скатертью, как в кино. Мы будем сидеть за столом и петь песни. И Богдан Игоревич будет с нами».

А Коля вернется из армии и женится на Светке. Пока он служит, она подрастет, будет не такая толстая и конопатая. Ведь она сама призналась, что влюблена.

– Что-то они долго… – говорит она, кивая на Яриковы окна.

– Ага, – говорит Ярик.

…Наконец во двор выходят родители Ярика – дядя Коля и тетя Ира.

Тетя Ира несет корзину с продуктами, дядя Коля весело помахивает в воздухе ключами от «Жигулей».

Они с Яриком наперегонки спускаются с пожарной лестницы – кто быстрее добежит до машины?!

– Ну, банда, готовы? – весело говорит дядя Коля и открывает дверцы. – Залезай!

Они прыгают на заднее сиденье – каждому достается по окну, спорить не приходится!

Тетя Ира садится вперед.

Николай Иванович поворачивает ключ, машина дергается, и они одновременно дергаются от радости – ура, поехали!

– Стойте! Стойте! Стойте! – вдруг кричит Ника.

– Что случилось? – говорят все сразу.

– Тедди! – объясняет она. – Я забыла взять Тедди! А я ему обещала!

Ярик презрительно хмыкает.

– Какой еще Тедди? – спрашивает тетя Ира.

– Это ее медведь, – поясняет Ярик и укоризненно смотрит на нее: мол, девчонка она и есть девчонка.

Но ей все равно – пускай сначала научится так прыгать с турника, как она! А Тедди она не оставит на целых два дня!

– Ну, беги. Только быстрее! Ждать не будем – поезд уходит по расписанию! – шутит дядя Коля.

Она выскакивает из машины, бежит к подъезду.

Одолевает первый этаж, прыгая на правой ноге, второй – на левой, на третий взлетает на обеих, перепрыгивая по две ступеньки.

Переводит дух. Тихо вставляет ключ в замочную скважину: тетя Зоя любит долго спать – это она знает. Когда-то услышала, как она сказала родителям: «Если меня разбудить с утра, встаю как зверь – покусать могу!» С нее хватит и того, что тетя Зоя щиплется.

Неслышно крадется по коридору к своей комнате. И замирает от неожиданного ужаса: из комнаты, где спит тетя Зоя, доносятся приглушенные крики. Вообще звук идет жуткий, непонятный. Похожий на птичий клекот.

Зоя умирает?

Она распахивает дверь.

И видит нечто ужасное: Зоя набросилась на отца и, навалившись на него, беспомощно распластанного на кровати, душит его! Она совсем голая, и длинные рыжие растрепанные волосы, как языки пламени, скачут по ее круглой белой спине…

Она бросается на эту ненавистную белую спину, кусает, царапает ее.

Чувствует, как руки с длинными когтями пытаются сбросить ее.

Зоя вскакивает, и она осыпается с ее гладкого тела, как опилки. Поднимается и снова бросается кусаться!

– Ах ты, мразь! – кричит Зоя и кивает отцу: – Угомони ее, а то я за себя не ручаюсь! Это ж надо!

Сквозь слезы она видит красное лицо отца.

Он еще живой, только очень красный – даже алый, будто переспелый помидор. Но – живой!

Он вскакивает, заматывается Зойкиным халатом.

А потом…

Потом отрывает ее от Зойки. И вместо благодарности и защиты она ощущает его страх, враждебность, отвращение, словно он борется со змеей. Он со всей силы швыряет ее в противоположную сторону. Она пулей отлетает прямо к стене. Звонко ударяется головой. Ей даже кажется, что голова раскалывается, как яйцо, и все, что находится внутри, стекает по стене.